"Ты гори, невидимое пламя".
Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу.
Может, кто-то когда-то поставит свечу
Мне — за голый мой нерв, на котором кричу,
За весёлый манер, на котором шучу.
Эта строфа вся кривая. От и до. Наиболее заметная вольность — «весёлый манер, на котором шучу», возмутительная — «кто-то поставит свечу мне». Ясно, автор не хотел ничего плохого, хотел сказать — «за меня», «в память обо мне»; ну а вышла ерунда. )
За такое начинающие получают разбор с пристрастием. ) Но это — слеплено прочно; сшито крепко — этим самым нервом, экспрессией. Скреплено смысловой архитектурой — силой ярких противопоставлений. Искусно прошито безупречной тонкой рифмовкой внутри строк. Ко всему этому — смысловой центр строки, главные слова в ней /всё про тот же самый голый нерв/ технически не только безукоризненны, но — изощрённы. Почти в прямом старинном смысле: отточены; сказаны так, чтобы подействовать сильнее.
Не знаю, честно, как бы я это услышала, будь Высоцкий жив и/или не будь признан. Но мне сейчас вспоминается, что история не знает сослагательного наклонения. Если бы Высоцкий не был признан — вряд ли он был бы поэтом исключительной силы, а потому и не мог бы сделать то, что сделал в этой строфе.
Может, кто-то когда-то поставит свечу
Мне — за голый мой нерв, на котором кричу,
За весёлый манер, на котором шучу.
Эта строфа вся кривая. От и до. Наиболее заметная вольность — «весёлый манер, на котором шучу», возмутительная — «кто-то поставит свечу мне». Ясно, автор не хотел ничего плохого, хотел сказать — «за меня», «в память обо мне»; ну а вышла ерунда. )
За такое начинающие получают разбор с пристрастием. ) Но это — слеплено прочно; сшито крепко — этим самым нервом, экспрессией. Скреплено смысловой архитектурой — силой ярких противопоставлений. Искусно прошито безупречной тонкой рифмовкой внутри строк. Ко всему этому — смысловой центр строки, главные слова в ней /всё про тот же самый голый нерв/ технически не только безукоризненны, но — изощрённы. Почти в прямом старинном смысле: отточены; сказаны так, чтобы подействовать сильнее.
Не знаю, честно, как бы я это услышала, будь Высоцкий жив и/или не будь признан. Но мне сейчас вспоминается, что история не знает сослагательного наклонения. Если бы Высоцкий не был признан — вряд ли он был бы поэтом исключительной силы, а потому и не мог бы сделать то, что сделал в этой строфе.